Сайт пос. Зеленоборский

[Из истории]

Летом 1951 года на станцию Княжая стали прибывать строители. В числе первых были инженеры «Гражданстроя» И. Ф. Александров и В. П. Минин, мастер Ф. Ф. Ничагин, специалист дорожного строительства В. Н. Глотон. механик С. А. Фофанков. слесарь А. И..Паушев и другие.

По железной дороге из Кандалакши доставили несколько самосвалов, бульдозеров, небольшой экскаватор. И сразу же начали расчищать трассу и вести отсыпку автодороги от станции к будущему поселку.

В августе начальником строительства назначили Семена Григорьевича Цесарского. Первые строители, да и управление стройки, размещались в вагончиках. Но спустя некоторое время среди пушистых сосен и берез выросли домики. Их заселили накануне 34-й годовщины Октября, улицу назвали Октябрьской. От нее потянулась улица Зеленая.

Ярко светятся окна в новых домиках. Струится дым из труб и, подсвеченный непривычно яркими для этих мест электролампами, белыми столбами упирается в темное небо. А над аркой, установленной при въезде на улицу Зеленую, как-то удивительно тепло светится алая звезда.

Жилищное строительство растет. Крохотная улочка Зеленая пересекается улицей Средней, на углу которой и будущей Магистральной построен продовольственный магазин, рядом — столовая, на улице Средней и Энергетической — медпункт, а напротив — клуб «Строитель».

Трудностей у строителей немало. Прибывают люди, жилья не хватает. Вдоль будущих улиц штабелями лежат комплекты деталей для сборных домов. Но чтобы их собрать, сложить внутри печи, отделать, нужно время и опять же люди.

Немало трудностей и с транспортом. Фронт работ протянулся от карьера напротив железнодорожной станции до села. До работы люди добираются чаще всего пешком или на попутных машинах, иногда, — на дежурном грузовичке.

Однако самой большой трудностью был острый недостаток электроэнергии. На стройке только несколько передвижных электростанций общей мощностью немногим более ста киловатт.

Была бы энергия — котлованы под фундаменты, траншеи для водопровода рыл бы экскаватор, грунтовые воды убирали бы с помощью электронасосов. Неподатливую каменистую землю приходится долбить ломом да киркой, а электрические насосы переделывать в ручные. Непрерывно поступают грузы, но как без крана перегрузить многотонные детали из вагона на машину а затем установить на месте, собрать?

Вот почему внимание руководителей стройки и районного комитета партии да и самих строителей приковано к сооружению ЛЕП-110. Строила ее механизированная колонна «Севзапэлектросетьстроя», которую возглавлял А. А. Цеханович. Это был дружный. спаянный коллектив. В нем до сих пор тепло вспоминают многих участников сооружения ЛЭП-110, особенно бригадиров Н. А. Макарова Б. М. Косицына. Б. Зудина, электролинейщиков С. П. Климова М. А. Бойко, землекопа А. К. Дидиченко, старшего прораба А. И, Колесника.

Но север есть север. Вязли в болотах. Вгрызались в скалы При отсутствии каких бы то ни было дорог. И все-таки 8 июля 1952 года электроэнергия пришла в Княжую Губу.

Огромная строительная площадка преобразилась: заработали механизмы, эксковаторы, ускорилось возведение жилищно-бытовых объектов.

Как давным-давно, в веки старые,

В веки старые, разудалые,

В края здешние да нехоженые

Да пожаловал князь Наумушка,

Князь Наумушка со дружинушкой,

Со дружиношкой со хороброю.

Из какой земли князь пожаловал -

И неведомо, и незнаемо:

То ль с Двинской стороны,

Где Архангел-град,

То ль от славного Нова-города.

А приехал-приплыл на резвых лодьях,

На резвых лодьях многовёсельных

Под тугими парусами атласными.

Паруса-то расшиты чудо-рыбами

Да расписаны диво-птицами

Да зверями-то диковинными,

Красным золотом расшиты, изукрашены.

Приставали-то лодьи да княжеские,

К островочку приставали невеликому -

Отдыхала-веселилась вся дружинушка.

Услыхала песни-пляски молодецкие

Неприветливая баба - ведьма Лешиха,

Крутонравная лесная владычица,

Попугать-прогнать решила добрых молодцев:

От скалы гранитный камень отворачивает,

Не великий камешек, не маленький -

Со избушечку рыбацкую небольшенькую, -

И со всей-то своей силой окаянною

Да бросает дикий камень во дружинушку,

Во весёлую дружину, во княжеский круг...

А князь-то Наум призадумавшись сидел.

Вдруг как вскинет к небу очи ясные,

Очи ясные да руки ладные -

И поймал он эту глыбу-камень Лешихину.

Он поймал её, как мячик, тихо, ласково.

Раз подкинул, два подкинул, но не выбросил,

А отнёс на бережок он к морю Белому,

На песочек опустил да тихо, бережно

И промолвил: "С камня спрос какой?

Знать, Хозяйка лесов - не господь же бог -

Так поздравила, так приветила...

Пусть лежит-стоит этот камень здесь

Не в обиду нам - в назидание:

Отдыхаем мы, веселимся мы,

А добра никому ещё не сделали.

Ты, Хозяюшка, ты, владычица,

Не гневись-ко на нас прежде времени.

Нас привёл-то сюда не грабёж-разбой,

Привело-то нас да желаньице

Поглядеть-посмотреть на морской простор,

На морской простор да на солнышко,

Да на солнышко незакатное".

"Гость непрошеный - это ворог мой,

И казню его вихрем-бурею,

Вихрем-бурею, громом-молнией...

Только вижу, князь, не страшишься меня,

Не боишься меня: знать, силён добром,

А кто добром силён - зла не делает.

Дак зачем же я, дура старая,

Буду зло таить, буду зло чинить.

Так и быть, возьми островок небольшой

Во своё-твоё во владеньице.

Строй здась терем свой, сеть закидывай,

Лови рыбку безданно-беспошлинно.

Пусть резвятся-поют твои молодцы

На крутых берегах моря Белого

Да на этом на вольном на острове".

В происхождении этого названия суждения самые разнообразные. Одни считают, что губа стала именоваться Княжой по красоте и рыбному богатству; другие — что в названии отразился какой-либо случай, происшедший здесь с неким путешествовавшим князем; третьи — что имя заливу дано по ягоде княжанке, то есть красной смородине, произрастающей в этих местах. А местный житель А. Н. Дмитриев уверял, что как-то в молодости в одной из старых книг он обнаружил запись о том, что или в 1452. или в 1562 году в Княжой Губе насчитывалось 14 домов и жили тут будто бы какие-то братья-квязья. Однако все эти версии бездоказательны. Документ о происхождении названия Княжой Губы обнаружен историком И. Ф. Ушаковым. Это были записки голландского купца Салингена. В 1566—1568 годах Салинген занимался торговлей в Поморье.

Кандалакшские старожилы и основатель Кандалакшского монастыря Феодорит рассказывали ему, что шведы и норвежцы не раз пытались утвердиться в Карелии и чти однажды они явились «с 300 парусными судами, большими и малыми, яхтами и кораблями и стали в Немецком становище на острове. Кузове...». Спустя некоторое время они двинулись вдоль поборежья, подвергая селения огню и мечу. Однако, разбойничий набег иноземцев на этот раз удалось быстро пресечь: они вынуждены были дать «большое сражение при губе, которая лежит в заливе между Ковдой и Кандалакшей, где были жестоко разбиты русскими князьями, отчего эта бухта и получила название Княжей губы». Любопытная деталь: разгром таких внушительных сил неприятеля казался непостижимым, и суеверные поморы, надо полагать, не без участия монастырских проповедников, стали объяснять это тем, что захватчиков бог наказал: «он ниспослал на них такой дождь, туман и мрак, что они стали почти как слепые», однако как только было достигнуто соглашение, что пришельцы «уплывут на своих судах обратно... небо прояснилось...».

Хотя цитируемый документ является записью Салингена со слов, что, естественно, снижает его ценность, тем не менее он проливает свет на одну из самых давних княжегубских страниц. Не может не радовать и то, что нашлось этому событию и летописное подтверждение. В Вологодско-Пермской летописи, относящсйся к 1496 году, имеется следующая запись: «...того же лета. июня, посылал князь Иван Васильевич воевод своих князей Ушатых, Ивана Бородатого да Петра за море Немец воевати Каян, а с ними силы: Устюжане, Пермичи, Двипяне, Важене. И повоеваша землю ту, и взята три бусы со всем на море, и полону приведоша, и приидоша воеводы великого князя поздорову со всеми силами октября».

Несмотря на то, что в летописи отсутствует название места сражения, речь в ней идет о каянских немцах («немец» означало «иноземец»; «каяне» — финны), которым, согласно челобитной соловецкого игумена царю (1591 г.), для нападения на Русь «опричь Кеми да Ковды реки... иного судового пути нет». Следовательно, каяне в очередной раз, скорей всего, по реке Кеми, проникли в Поморье. Наличие на острове Кузове Немецкого становища подтверждает, что их набеги были далеко не эпизодичны. Новый хозяин — Москва, наводя в своих владениях должный порядок, не могла терпеть разбоя иноземцев и направила свою эскадру в наиболее вероятный район действий противника, а именно в Кемь—Кандалакшу. Других подобных военных экспедиций, к тому же возглавляемых князьями, неизвестно.

Таким образом, можно утверждать, что летопись 1496 года и сообщение записанное Салингеном, относятся к одному и тому же походу, для зашиты Русского Поморья от притязаний иноземцев

Разгром встретившегося (не исключено что и выслеженного) противника, Захват его «бус» (кораблей) пленение воинов — все эт, бесспорно, способствовало утверждению русского влияния. но далеко не обеспечивало его. Требовались какие-то, пусть самые минимальные, силы, дислоцированные в наиболее важных пунктах. А если это так, то Княжой и Ковде, как и Кандалакше, в тех условиях самой природой было суждено стать такими опорными пунктами, ибо они в определенной мере контролировали водные пути — как морские, так и внутренние. Правда, если трехсотверстный путь по Ниве — Имандре — Коле служил в основном транспортным целям, то ковдозерская и кемская водные системы, помимо торгового, имели, как мы могли убедиться, и немалое военное значени.

А коль набеги совершались — предпринимались и меры оборонительные. Вот что, в частности, писал об этом архимандрит Досифен: «Двинским и Кольским воеводам, равно и Соловецкому монастырю, частыми указами подтверждаемо было наблюдать строгую осторожность от нечаянных нападений и производить беспристанные разъезды по берегам Белого моря и по границе с Финляндией, даже приказным соловецким старцам, находившимся для управления вотчинных дел во всех волостях, особенно зоведено было иметь всегдашние наблюдения за пограничными местами и доносить немедленно о всяких известиях непосредственно государю и архангельским воеводам через нарочных гонцов».

Упоминание о «всегдашнем наблюдении» есть и в цитировавшейся выше челобитной игумена — «по той Кеми-реки от прихода немецких воинских людей и зимой, и летом из монастыря... заставы и сторожа живут беспрестанно».

По-видимому, подобным образом поступал и Кандалакшский монастырь, а до него и местные власти.

Во всяком случае, говоря словами Досифея, «сии беспокойства в Поморье» продолжались до сокрушения Петром I «враждебно державы Шведской», тогда как начало «беспокойств», по всей вероятности, относится еще ко времени боярской колонизации. До нас же, кроме летописи 1496 года, дошли (да и то лишь скупые сведения периода монастырской колонизации.

Так, известно, что в 1579 году подверглась шведскому напа дению Кемская волость. А в 1589 году из местечка Каяны (территория Финляндии) в то время находилась под властью шведов по ковдозерской водной системе шведы двинулись на Княжую

Губу и другие поморские селения. В писцовой книге Алая Михалкова имеется следующая запись: «В волости Кандолокша погостишко Княжая Губа, а на погосте место церковное Никола Чюдотворца, а церковь сожгли свейскце немцы... Да на погосте ж дворы черные не пашенные над ручьем... 7 дворов, а людей в них 15 человек да два двора пустых...»

Сделана эта запись лет восемнадцать — двадцать спустя после этого набега шведов. Из дальнейшего явствует. что, в Княжой Губе имелось 11 дворов, после же нашествия осталось не более четырех. Вот как «погостили» незваные чужестранны.

В 1591 и 1592 годах последовали новые нападения. Предводитель первого из них, похваляясь своими «подвигами», доносил, что все встретившиеся русские селения они «сожгли до основания», уничтожили и солеварни, и запасы дров. и полные амбары соли, разорили «рыбные ловли (семги) по всему Белому морю докудова... доходили».

О втором походе в «Летописце Соловецком» сказано: «...Финляндцы и заморские немцы (шведы.—Н. Б.) ...опустошили все поморские волости как государевы, так и монастырю принадлежащие». Не исключено, что поселение, получившее впоследствии название Княжая Губа, служило одним из опорных пунктов (дозоро - застав) и что победа князей в 1496 году явилась не случайным эпизодом, а заблаговременно подготовленной акцией. В свете этого и легенда о князе Науме приобретает некоторые черты реальнсти.

Былина о князе Наумушке

Основные разделы сайта